РОМАН С МАРИХУАНОЙ

  Господи, помилуй.
  Очень не просто было мне решиться на написание этой истории. Честно говоря, даже сейчас, начиная это повествование, я смутно представляю все то, о чем хочу написать. И уж тем более не догадываюсь, будет ли все это в конечном результате содержать именно тот смысл, который я попытаюсь донести. То, ради чего я и решился исполнить такое не легкое послушание своему духовному отцу, данное мне в покаянные дни Великого Поста.
Положившись на Господа, с Ним и начну.

  Скорее, и более справедливо, будет назвать мой рассказ исповедью. Почти публичная исповедь, произнесенная не с амвона, как в былые времена, но донесенная тем способом, который возможен в этой ситуации. В этом рассказе нет цели напугать, обмануть, придумать. Это признание в собственной глупости. Обычно красноречие и изящество в написании привлекает к себе читателя. Что-то зацепило, какой то фразеологический оборот интересный, сюжет захватывающий, или просто написано так, что не хочется, пробежав взором наискосок до последней строки, просто перевернуть страницу. Едва ли я могу себе позволить писать красиво или изящно о том, что произошло со мной, ибо история эта подлинная и не имеет в себе вымысла. А правда она, увы, редко сияет. Посему прошу снисходительно не быть строгими к стилистике изложенного ниже.

  Современная безбожная урбанистическая цивилизация, доведенная до предела безумств своей греховной вседозволенностью, коснулась меня во всех своих проявлениях. Город, в котором я родился и вырос, именуется столицей нашей Родины. Много интересного и разнообразного здесь происходит, и стремятся, стремятся сюда люди в каком то подсознательном, почти запрограммированном, желании стать частью всего этого, разделить скрытое безумие этого города с открытыми его благами и кружащей голову свободой, порой едва ли различая пропасть за этими сказочными миражами. В большом городе многие грехи совершается проще, ибо сама жизнь подталкивает к этому, впрочем, жизнь ли?

  Обычная жизнь московского подростка 80-х едва ли отличалась от всей нашей измученной страны, перестройка, ускорение и гласность гремели вовсю, все стало можно, и даже стало неприлично этим не пользоваться. Двери распахивались широко и иногда столь настежь, что сквозняк, проветривая страну от протухшего большевизма, незаметно продувал и надувал головы новыми увлечениями, порой до глубокого духовного менингита, как в моем случае. Особенно пронизывающим стал этот ветер для опустошенной безверием и разрушенными советскими идеалами молодежи. Глупо было бы подумать, что этой беды раньше не было в нашей стране. Была она уже много лет, особенно в южных республиках, была она и в Москве, и повсюду, куда ее привозили, особенно после армии, привозили как бесовский хвост. Но с середины, а особенно к концу 80х, эта беда стала столь легко доступной и распространенной среди свободной от всех догматов молодежи, что едва ли какая вечеринка или тусовка обходилась без этого. Не обошлась и моя «тусовка» без нее.

  Не стал бы и произносить это имя, ибо хотелось уже никогда не вспоминать его, но придется. Марихуана (исп.) или конопля индийская (Cannabis indica Lam.), позже – весьма тщательно культивируемая для достижения большего эффекта. Господи, сколько названий было придумано этой полевой траве, сорняку, из которого делали наши предки прекрасную одежду, крепкие канаты, и даже бумагу. Мы же ее сделали орудием самоуничтожения души. Позвольте мне называть ее в своей истории тем, чем она является по сути в моей жизни – БЕДА, и не дай Господь ей прийти в вашу.

  Как, где, кому и когда пришло в голову использовать это растение в целях одурманивания сознания, достоверно сказать трудно, но, судя по всему, изначально корни этого сорняка тянутся в Индию. Там, у берегов реки Ганг и началось бесовское использование этой травы в совершенно определенных медитативно-спиритуальных целях индуисткой религиозной практики. Там же, и по сей день, она используется весьма широко. Нет нужды описывать здесь все религиозные изощрения индусов с использованием беды, но вряд ли для православного человека останется сомнением то, что все их собеседники из потустороннего мира – суть бесы. Для общения с ними там и закуривают. Туда-то и съездили в 60х «Битлз», привезя с собой обратно в Англию, да и всему миру, эту самую беду, как часть новой культуры. Не то, чтобы не знали ее в Европе раньше, в Париже клубы гашишистов были и в 19м веке, но эта страшная, всемирная популяризация беды началась именно тогда, в 60х. "Секс, наркотики, рок-н-ролл" - с таким девизом понеслась эпоха, и беда, вне сомнений, возглавила этот новый образ жизни.

  Для большинства современных подростков одним из самых ходовых названий этой беды стала Ганжа. Взялось оно с Ямайки, где, завезенные из Индии английскими колонизаторами, рабы, объединяясь с местными аборигенами и черными рабами из Африки, совместно начали растить и курить траву, прихваченную с собой индусами с берегов Ганга. Так имя реки трансформировалось в прозвище беды. Ганжа. Делали это они в целях облегчения тяжелого рабского труда, как говорит история. Так бесы индуизма из Индии перебрались на Ямайку. Впрочем, о Ямайке чуть позже.

  Первые знакомства, в середине 80х, с этой бедой я помню весьма смутно: дворовые друзья, было очень смешно, краснели глаза, лестничные пролеты стандартных блочных 16ти этажек, спичечные коробки с зеленой травой, папиросы, и едва ли различимое понимание смысла делаемого. Покурили и покурили. Сигарета такая, сигарета такая. Подумаешь. За рубль коробок на рынке у южных кепок, и хохот на всю компанию. Смысл и истоки этого бесовского смеха я пойму лишь спустя многие годы.

  Так проходила молодость. За молодостью пришла ранняя зрелость, с ее безумными 90-ми, особенно первой их половиной. И вот, совсем незаметно, как казалось, беда начала становится уже не просто развлечением среди прочих, а постепенно стала выстраивать свою собственную жизнь внутри меня, aккуратно влезая и настойчиво утверждая свое право на меня. Впрочем, тогда мне казалось, что это мое право на нее. Моя «свобода». Моя независимость.

  В то время смутная была жизнь, неспокойная, много стреляли, вокруг с грохотом рушился старый и тут же творился абсолютно новый мир, трудно приходилось на работе, напряжение, нервы, стресс, и так далее, вообще все то, что весьма удачно снимала беда. Алкоголь, от частого употребления по работе, перестал быть интересен, и стал мною относиться к низкому уровню развития интеллекта, когда как она….беда…. да… она начала мною превозноситься и всячески восхваляться. Как внутри меня, так и словами вокруг. Именно в ней находилось красноречие, свежие и нестандартные мысли, легкость общения, раскованность, вообщем все то, что так было необходимо молодому горожанину нового, безпокойного поколения. Я даже писал о своих переживаниях, делился ими, публикуя их, чем только усугублял свою будущую вину. Конечно, все происходило постепенно, не сразу. Это весьма лукавый враг, он никогда не берет нахрапом. Это не героин, который после двух раз не оставляет тебе никаких вариантов. Ты уже труп. Быстроразлагающийся на глазах. Здесь все тоньше, аккуратнее и хитрее. Беда начинает постепенно превращаться из восторженно принимаемого необычного гостя, в навязчивого приживальщика, и ты, сам того не замечая, начинаешь становиться не просто зависимым, но человеком с преобразившимся психическим состоянием. Все вокруг переподчиняеться новому образу жизни. Тебе уже кажется, что беда твой лучший друг, и все те многочисленные окружающие проблемы, с которыми не справляются твои психика и рассудок, она решает ну как нельзя лучше. Дает ответы на все вопросы. Снимает напряжение, позволяет гарантированно отключать сознание от надоевшей реальности, перенося в состояние эфемерности. Эдакая игра с самим собой, а на деле - с бесами. Это суть всех наркотиков, к которым конечно относится и бутылка водки. Беда более элегантна, и воздействие ее не столь сразу заметно. Но только сначала. Игра идет в одни ворота, и проигрыш твой предопределен.

  Когда незаметно для самого себя я стал наркоманом, именно наркоманом, было уже поздно. Беда столь глубоко влезла в мое сознание, и переименовалась там в «закадычного друга», что у меня просто не оставалось даже и сомнений в том, что вот именно это то, что позволяет быть не таким как все. Тогдашние мотивации были просты своей глупостью. Это то, что дает мне покой, позволяет отдыхать рассудку, не делая из него свинью, как это делает алкоголь, смеяться над тем, что другим не понятно, по долгу многообразно обсуждать заумные вещи с друзьями, любить и понимать музыку не так, как все, придумывать и творить, и вообще – становиться другим с этой бедой. Реальное изменение восприятия происходило незаметно, вместе с закреплением пристрастия. С эпизодических вечеров с друзьями, постепенно, находя постоянно мотивации к этому в явных жизненных обстоятельствах и ситуациях, я пришел к тому, что беда прочно вошла в мою повседневную жизнь. Сначала выходные, потом ежедневно вечером, потом и днем после обеда, ну а потом и утром выход из дома не мыслился без выравнивания сознания. Ну а потом непрерывное употребление стало просто жизненной необходимостью, без которой все было не так. Нормального состояния трезвости уже не существовало. Бесы вступили в свою власть, и теперь я был подчинен им ежедневно, сам, впрочем, тогда того и не подозревая. Мне было это необходимо, и я просто не раздумывал над тем, что за этим стоит. Объяснений я уже не искал, я просто знал, что без этого я уже не могу, и самое страшное – не хочу. Воистину если отнимает Господь разум….

  Господи, как страшно сейчас писать все это. Если бы я тогда, хотя бы немного, знал о расплате! О той НАСТОЯЩЕЙ грядущей расплате, а не о тех бредовых баснях, которыми полны антинаркотические пропагандистские издания, над которыми мы с приятелями хохотали до рези в животе, еще более и более укрепляясь в мысли не только о безопасности беды, но и об ее несомненной пользе. Если бы я знал… но Господь судил иначе. Я должен был пройти этот путь до конца.

  Всему этому, несомненно, способствует музыка. Специальная музыка всегда являлась одной из основ и идеологией употребления беды. Едва ли можно представить современного курильщика, не знающего и не обожествляющего известного музыканта по имени Боб Марли. Вместе с Бобом Марли и музыкой солнечной Ямайки в одуревшую голову пролезает куда более страшная скверна. Называется она растафарианство. Господи, сколько несчастных русских молодых людей объявляют себя растаманами, не имея ни малейшего представления о том, что это на самом деле. Но что самое страшное, этим исповеданием растафарианства, ради оправдания курения, они неосознанно отрекаются от православия. По сути, растамания это самая любимая всеми наркоманами история, о том, что, дескать, на Ямайке-то все живут как в раю, там есть растаманы - это люди которые непрерывно только и курят, без проблем и без забот, и вообще есть бог Джа, который бог растаманов и он за то, что бы все курили и вообще «вот та-а-а-ам, на Ямайке….».

  Что ж. Не прошла эта ахинея и мимо меня. Сложил Господь так мою жизнь, что в середине 90х годов, в том неспокойном мире новостройки российской экономики, я имел возможность, без особых хлопот, посещать неоднократно и Амстердам и Ямайку. Амстердам это в миниатюре воплощенное царство порока и греха во всех его проявлениях, именно таким будет время царствования антихриста, там лишь малая репетиция. Писать о Голландии я не хочу, ибо это откровенно помойная яма из самых низменных пороков человека. Беда там лишь одна из малых частей ужасающей безнравственности называемой свобода человека.

  То, что я видел на Ямайке, кардинально изменило мое отношение ко всей той глупости, которую все себе напридумали сидя здесь, за тысячи километров от этого острова в Карибском море. Ямайка глубоко несчастная страна с невероятным пожизненным финансовым долгом Америке. Там нет НИЧЕГО кроме бананов, бокситов и туризма для янки за 5 метровым забором. Беднота и озлобленность на Америку, и на всех белых. Не дай Бог выйти на улицу к этим «дружелюбным растаманам». В лучшем случае гарантированно ограбят, в худшем сразу убьют. То, что здесь у нас возносится и восхваляется как "мирная религия растафарианства", является на деле абсурдной мутацией иудейских верований о потерянных коленах Израиля и африканской земле обетованной Зионе, только во главе этого поставлен бывший Эфиопский диктатор принц Хайле Селласия. Растаманы верят в то, что этот Рас Тафари (он же принц Эфиопии, он же Джа) был воплощением живого бога на земле, прости меня, Господи. Он, дескать, и есть тот лев колена Иудина, мессия ямайцев, о чем символизируют и флаги растафари со львом и жезлом. И он вернет всех черных в Африку, где будет царство черного мессии. Все это активно перемешано с иудаизмом под звездой Давида и африканскими языческими мотивами и культами. Вообще все вместе это муть и жуть невероятная, но курение в этом случае имеет опять сугубо религиозный смысл. Курят и молятся. Молятся богу Джа. Так что считающие себя православными русские молодые люди, параллельно именующие себя растаманами, исповедуют двух разных богов, Один - есть наш Господь, ну а второй суть бесы. Кстати, не очень то помнят растаманы о том, что в Эфиопии есть православная церковь, и Хайле Селласия приезжал в СССР в надежде соединения с русской православной церковью, и уж конечно он никак себя не объявлял живым богом из колена Иудина. Незнание этого приводит к тому, что молодежь, накурившись беды, повально ныне объявляет себя растаманами, едва ли подозревая, что бесы записывают их исповедание новой веры и бездумное фактическое отречение от Христа. И это не просто слова, это правда. Так, в одурении, с косяком в зубах, можно неожиданно отвергнуться Господа своего.

  На Ямайке не только нет легалайза (законного употребления беды), о котором так много выдумали наши доморощенные растаманы, но и имеется тюремный срок за употребление и хранение. Полиция весьма активно борется с этим. Ямайка беднейшая страна, в которой люди живут в крошечных лачугах со стенами из деревянных щитов, картонок, кусков фанеры, жести, и прочего хлама. Величайший абсурд думать, что курение сделало эту страну свободной, счастливой или радостной. Отнюдь. На Ямайке курящий беду – это бездельник и тунеядец. Синоним растамана – лодырь. Растафарианство никоем образом не является официальной или даже самой распространенной религией. Там уже давно и активно работают протестанты и пятидесятники из Америки, и религия, доминирующая ныне, такая же, как и у Большого Соседа. То есть никакая. По телевизору те же активные харизматичные проповедники обоих полов, скачут, пляшут и поют с огромными госпел хорами. Ямайка во всем старается копировать Америку, результат выглядит нелепо.

  Растаманы - это нищие и несчастные люди, попрошайки, в грязных лохмотьях, никогда не работающие и очень часто преступники. Как правило, приезжающие из деревень «быстрые бандиты», нападающие с дерзкой жестокостью на туристов. Все это не фантазии, а реальность, в которой я убедился сам. Растамана никогда не возьмут на хорошую работу и не выдадут за него любимую дочь. Ну а Боб Марли использовал очень ловко всю эту раста-историю в коммерческих целях, и все его «богобоязненные» раста-убеждения не помешали ему жить в Америке. Через него по всему миру стали курить и думать о Ямайке то, чем она никогда не являлась. Есть такой фильм «Джеймс Бонд. Доктор Нет», так вот там рекламно показана для американцев Ямайка 60х годов. С той активной давней американской финансовой поддержки, там ничего не изменилось, только все обветшало и прогнило. Кстати, стоит отметить, что музыка реггей чрезвычайно напоминает современную иудейскую музыку. Звезда Давида прочно связалась с растаманами, а несчастная Ямайка прочно стала мечтой наркомана.

  Вернусь к своей грустной истории. К сожалению, все увиденное в мире не привело меня к оставлению этой беды. Развеялись сказочные иллюзии, но никуда не делась крепкая зависимость моего образа жизни. Я просто употреблял без рассуждений. Конец прошлого века был охарактеризован ухудшением моего состояния, а именно тем, что активно увеличившийся незаконный рынок наркотиков в Москве принес массу нового, и в основном из Голландии и Европы, где подпольное культивирование беды давно стало выгодным бизнесом. Простая беда из южных союзных республик 80х заменилась профессиональной европейской химией со второй половины 90х. Беда с помощью химии стала куда более сильной, куда более крепкой, и куда более опасной. Зависимость, как и следовало догадаться, тоже возросла. И я нырнул с головой в омут новых, более сильных ощущений 21го века, еще динамичнее продолжил свое саморазрушение. Образ жизни, круг общения, интересы и друзья – все вращалось вокруг этого. Не было даже и желания что-то изменить, ибо все было так, как нравилось. И это было самым страшным.

  Я никогда не верил в привыкание к беде. Уверенность моя была мнимой и основанием имела лишь болтовню вокруг тех, кто якобы по сто раз бросал, и вообще к беде не привыкают, «ты че… это ж не герыч!». Я был уверен, что стоит мне только захотеть, и я брошу. Впрочем, мне не очень то хотелось. Привычка стала столь серьезной, что даже редкие, порой даже отчаянные попытки снизить или немного прекратить использование беды, приводили к весьма плачевным результатам и только укрепляли в нежелании оставить это. Я становился весьма злым, раздражительным и неуравновешенным человеком. Странно, казалось мне, вроде бы не с чего. В результате курить вновь не бросал, предпочитая мнимую комфортность явной неадекватности. Многолетнее употребление научило полностью быть внешне незаметным в своем состоянии для окружающих. С поистине сатанинским упорством я продолжал разрушать то, о чем тогда и не задумывался. Свою душу. Разве мог я тогда знать и догадываться, что изменения в сознании и организме действительно необратимые. Теперь, когда пишу эти строки, я исповедую на деле то, что тогда мне казалось глупой фантазией, вызывавшей разве что смех. Умный учится на чужих ошибках, дурак же перед вами.

  В начале этого века у меня стали появляться первые симптомы серьезной болезни. Я понял, что это действительно болезнь. Все началось с того, что я решил однажды поехать отдохнуть туда, где нет беды и друзей с нею связанных. Поехать на море, в хорошее и комфортное место, и попробовать действительно серьезно бросить, хотя бы на время. Какое меня там постигло тяжелое состояние теперь конечно передать трудно, но воспоминания остались. На второй день у меня поднялась температура до 38, начался сильнейший озноб, а самое ужасное – начались невыносимые спазматические боли сосудов головного мозга. Немело тело. Болело все. Впервые мне стала известна сильная и быстро прогрессирующая абстиненция от того, что все всегда называли безобидной и не вызывающей проблем при отказе ерундой. Алкоголь едва ли помогал мне хоть как-то избавиться от этого состояния, и две недели этого отпуска оказались самым жутким мучением для меня. Я в безумии бродил по курортному городку в поисках беды, меня останавливало лишь то, что проблемы с полицией были бы там весьма серьезными. Запираясь в номере, я ждал возвращения. Еле дожив эти дни, вернувшись домой, я вернулся туда же.

  Пожалуй, после этой поездки, впервые я осознал, что стал не просто зависим от беды, но попал в настоящую беду. Изменения в моей психике и рассудке стали необратимыми. Я не мог уже обходиться без беды, и теперь понял, что зависимость это реальность. «Ни одна радость от услаждения не стоит зависимости от него», прочел где-то я однажды, и решил, что надо решительно попробовать покончить с бедой. Но все мои настойчивые попытки перестать, заменить, уменьшить, не давали результатов. Я становился крайне раздражителен, несдержан, зол на все и всех, не мог исполнять свои служебные обязанности, не хотел ничего, терял аппетит, и голова… голова была моим главным врагом, мучающим меня сильнейшими болями. Вокруг все разрушалось, я не находил ни с кем общего языка. Запираясь дома, я отчаянно пытался победить уже непосильно для меня окрепшего врага внутри себя. И вновь, спустя день – три – неделю, я опять возвращался к тому же. Надежды было совсем мало. Пустячное увлечение молодости переросло в серьезную болезнь. Врачам и клиникам я никогда не верил, верил в другое.

  Я всегда был верующим человеком, и с раннего детства просто и наивно верил. И вот ведь удивительно, мне, пожалуй никогда за те окаянные годы, не приходило в голову то, что мое пагубное пристрастие являлось действительно тяжелейшим грехом. Ну да, грех курения, но не тяжкий же. Не давали бесы осознать творимое, и тем более искренно раскаяться в этом. Курение всегда именовалось каждением бесам, и, по сути, мало кто задумывается, что это не просто аллегория. Это сугубая правда. Изначально курение табака, и та самая индейская трубка мира Южной Америки, были самым настоящим обрядом вызывания духов. Любая папироска это бесовский аромат. И курение моей беды было никак не лучше никотина, а по состоянию и последствиям для моей души, куда как более страшно. И грех был не просто в многолетнем курении, но в добровольном саморазрушении души. Путь к моей первой исповеди в этом грехе был трудным. Очень долгое время я даже боялся признаться в этом духовнику, попросту все замалчивая. Но это были первые шаги осознания моих поступков пред очами Божьими. Однажды признавшись и жарко раскаявшись, я со всей своей детской верой и наивностью дал Господу обет – все, лучше умру, но больше этого не сделаю.

  Э-эх. Горе тому, кто, давая обеты, уповает на себя, а не на Бога. Продержаться я смог пол года, но в памяти беда меня не оставляла ни на день. Она всегда сидела рядом. Ждала, подлавливала, и дождалась. Всего лишь надо было перестать благодарить Господа за избавление от греха, что я и незаметно сделал. Вскоре, сработала какая то сложная, бесами подстроенная, жизненная ловушка, и я опять закурил, со слезами на глазах от своей немощи. Отчаяние мое было великим. Есть такая пословица в среде тяжелых наркоманов «Героин умеет ждать», могу со всей ответственностью уверить в справедливости этого и к беде. Не просто ждет, но и напоминает о себе. Почти невозможно описать на бумаге, как тяжело на деле бросить. Ибо начинаешь ты легко, с помощью бесов, а бросая уже вступаешь в тяжкую борьбу с ними. Бесы не легко отдают то, что ты им сам дал, то на что они имеют право. Право твоего выбора. Ту самую пресловутую свободу.

  Не верьте тому, кто говорит о безвредности и легкости легких наркотиков. Не бывает легких наркотиков. Последствия их конечно не сопоставимы с героином, вне сомнений, но самое страшное то, что героин явным образом разрушает и быстро убивает человека. Моя же легкая беда работала очень аккуратно и тонко, но последствия ее деструктивной деятельности не менее ужасны. То, что я пишу, это не выдумки и фантазии очередного доктора с антинаркотического сайта. Я испытал все это на себе, и, увы – испытываю и сейчас. Спустя многое время после расставания с бедой я несу на себе эту греховную память.

  Даже кардинально меняя взгляд на беду, с лояльно-удовлетворительного на неприемлемо-осуждающий, самое скверное в том, что сознание-то оказывается уже навсегда поврежденным. Прошу вас, возлюбленные, понять очень простую вещь, которую я понял с большим трудом:Человеку не дано достоверно и точно оценить те изменения, которые происходят с ним, когда он самостоятельно отдает себя в руки бесам. Я знаю точно, что теперь гораздо хуже запоминаю весьма простые вещи, прочитанное усваивается с трудом, у меня часто бывают сильные сосудистые спазмы головного мозга и постоянные головокружения, хуже рассуждаю и анализирую, хуже реагирую и воспринимаю, испытываю слабость и утомляемость в простых ситуациях, хуже мотивирую реальность, моя совокупная реакция на окружающий мир навсегда изуродована тем, что я делал. Бесы поработали достойно по грехам моим. Я стараюсь не заглядывать в кабинет рентгенолога, ибо со времен перехода на новую, химическую беду, количество мерзкой коричневой канцерогенной сажи увеличилось в разы. Мои легкие наверняка далеко не самое обнадеживающее зрелище. Сердце вряд ли скажет спасибо, оно скажет о себе другим – болями. За все надо платить. И моя расплата уже идет сейчас, и едва ли я имею надежду на то, что она завершится вскоре. Изменения в организме, а главное в психике, необратимы. Психика человека это суть устроение его души. Если ты сам пускаешь в себя дым, то знай, что вместе с дымом каждения бесам ты сам даешь им власть переворачивать твой рассудок и сознание. Я давал им эту власть.

  За скоропроходящее удовлетворение приходится платить, как по кредиту, взятому в банке. Сейчас это особо модно. Увидел? Захотел? Взял сейчас! Насладился тут же! А расплата потом. Порой годами. Так и бесы. Они приносят греховные утехи своими вонючими лапами в белых перчатках, а кредитные документы прячут за своей волосатой спиной. Сначала насладись… а потом мы тебе покажем чего тебе это стоило. Ты же свободен? Так бери! Бери все, что хочешь. Вот тебе кредит.

  Великая милость Божья ко мне в том, что, не смотря на мои многочисленные падения после того первого покаяния, Господь не наказывал меня достойно, но давал мне вновь и вновь встать, давал надежду однажды все же избавиться от этой беды. И этот момент пришел. После многих паломнических слез, после многих молений к угодникам Божьим, но главное тогда, когда пришло окончательное разуверение в своих силах одолеть эту беду. Господь помог. Милосердие Божье превышает все наши грехи и падения, какими бы они не были. И это величайшее чудо. Порой я и не верю, что это случилось. Сейчас для меня все это кошмарные и страшные воспоминания моего многолетнего романа с бедой. Но это не только воспоминания в мыслях, я по-прежнему мучаюсь сильными головными болями и спазмами сосудов. Это как ежедневное напоминание о том, что давно минуло. Несу достойную епитимию за молодость, и точно знаю, что лишь по милости Божьей все тогда не кончилось для меня много худшими последствиями. Российские тюрьмы переполнены молодыми людьми, сидящими за весьма небольшие размеры беды, найденные у них в карманах. Господь уберег меня от этого, но я знаю тех, кого это не минуло. Все это было рядом.

  Не стоит забывать о том, что у Господа велика милость, но полезнее помнить, как гнев Его страшен. Сколько раз я рисковал своей свободой, ради какого то нелепого одурения на пару часов. Как оценить тот вред, который я нанес себе. Веселье? Где все это? Куда делся этот смех, и чей он был на самом деле? В никуда. Как дым рассеялся. И смеялся то не я, но моими устами прокуренными хохотали рогатые приживальщики. И вот уже смеюсь на деле не я, но они надо мною. Мне уже давно не смешно, а они все смеются. У бесов все фиксируется. Они ничего не забывают, если только мы не просим Господа в покаянии простить нам содеянное. И Он все прощает, но если это действительное раскаяние. Тогда бесы свой хохот изменяют на страшный рев безсильной вечной злобы, который лучше не слышать никогда.

  Конечно, прочтя все это, кто-то может сказать, что этот случай нетипичный, «…мы покурили, посмеялись, и еще покурим, и еще посмеемся, и ничего, умные-разумные, молодые, независимые, модные, с нами такого не будет, и голова не болит, и вообще чушь какая то все это. Вон сколько в интернете сайтов с рассказами как все весело и здорово. Сколько людей пишут о своих позитивных ощущениях…» На все это я лишь одно могу сказать точно – человек не может сам оценить те изменения, которые происходят с ним от даже самого малого взаимодействия с бесовской силой. Даже один раз, даже одна затяжка… коготок завяз – всей птичке пропасть. Если отступит милость Господа, то падение будет неизбежным, а результат непредсказуемым. Приоткрыв дверь врагу, и дав ему просунуть свое копыто в вашу душу, не полагайте самоуверенно, что своими силами сможете его легко выпихнуть обратно.

  Поэтому лучше просто не делайте этого. Не заводите даже мимолетного романа с бедой и с любыми изменяющими вашу душу веществами. Не меняйте свободу от бесов на мнимую свободу под их руководством. Не искушайте Господа заигрыванием с ними. Их рогатая цель не ваше мимолетное наслаждение, а ваше мучение. И хорошо, когда здесь. Страшнее когда там. Вечное. За все надо платить. Не берите кредиты в преисподней. Не подражайте злу, но сотворите добро. И вы увидите Бога, Который сохранит вас от всех бед.

Москва, Великий Пост, 2006 г.

ВЗЯТО С: http://raskaivays.narod.ru/

Обсудить, высказаться на "НЕОФИТnarod.ru": ФОРУМ

"Сны золотые": Исповеди наркоманов
Они познакомились в Клубе самоубийц...
Буш, размышляющим под дулом пистолета
Секты-убийцы