Идея проведения такого миссионерского концерта зародилась еще летом 2002 года на фестивале бардовской песни имени Валерия Грушина, который проходил под Самарой. Тогда Юрий Шевчук приезжал выступать в акустике. Там был и лагерь православных бардов, мы предложили отцу Артемию Скрипкину устроить такой миссионерский концерт, пригласить православных рок-музыкантов, батюшек-проповедников. Отец Артемий согласился. Сначала хотели устроить этот концерт в Москве, но не получилось, и его перенесли в Санкт-Петербург.

  Сначала хотели назвать этот концерт «Рок против смерти» или «Рок против абортов», но Юрий Шевчук разумно предложил: «Почему рок постоянно против, почему он все время чем-то недоволен? Давайте рок будет «за», тем более концерт состоится через неделю после Рождества, когда будут идти Святки, светлые дни».

  «Рок – к небу» – это как раз прекрасное название, которое призывает задуматься, поразмышлять. Небесный покровитель Грушинского фестиваля святой Патрик Ирландский, использовавший музыку для проповедничества, сыграл ту же роль и в концерте «Рок – к небу». А вторым негласным покровителем явился преподобный Серафим Саровский, так как он особо молится о молодежи (вспомните, как он заботился о Дивеевских монахинях), и 14 января – как раз канун празднования его памяти. Я думаю, что концерт неслучайно пришелся на эту дату.

  В самый разгар подготовки концерта, буквально за несколько дней до него, ударили сильные морозы, и все замерзло. В храме была штаб-квартира, шла основная работа по организации выступления, там был рабочий кабинет организаторов, телефоны, компьютер и т.д. Все отключилось, не работало. И мы были, как в блокадном Ленинграде. Морозы спали только к концу подготовки, когда осталось несколько часов до концерта. Когда мы приехали в тот же день в «Ледовый дворец», там тоже было, мягко говоря, прохладненько. Мы стали шутить, что Ледовый дворец в своем духе: судя по названию, там и должно быть холодно. Смотрим, нигде нет обогревателей, батарей… оказалось, есть современная система отопления. Ее включили – и буквально за полчаса тепло распространилось повсюду.

  Для меня это было впервые, и мне очень интересно было видеть изнутри, как готовится концерт, настраиваются инструменты, репетируют перед выступлением группы и так далее. Эти известные музыканты – такие же простые люди, как и мы, и они очень близки христианству. Необычно было видеть такое огромное скопление народа. И самое приятное, что на «Рок – к небу» собрался цвет современной, думающей молодежи. Я ходил в зал и слушал там, чтобы прочувствовать всю атмосферу концерта, потом возвращался за сцену.

  Концерт сам по себе оказывает колоссальное эстетическое, психологическое воздействие. Мы знаем, как народ заводится на таких мероприятиях, чего можно достичь. Как правило, о рок-концертах известна только отрицательная информация: они нагнетают раздражение, злобу фанатов, желание сокрушать. Конечно, все волновались, потому что такого рода и масштаба концерт с такими известными музыкантами и огромной аудиторией – это первый опыт. Ни музыканты, ни сами проповедники не знали, как он будет воспринят: то ли на «ура», то ли забросают бутылками и полезут на сцену разбираться, громить – такое не раз бывало в истории рок-музыки. Но ведь можно эту энергию, это мощное оружие воздействия на слушателя обратить и во благо.

  Подойдя к кассам, у которых толпилась молодежь, можно было сказать, что это были в основном студенты, школьники. Это не были люди, пришедшие просто оторваться, не какие-то хулиганы, для которых само собой подебоширить, напиться, подраться. Как сказал отец Андрей Кураев, такую аудиторию хотел бы видеть любой преподаватель. Площадка «Ледового дворца» – одна из лучших в России – представляет собой поле для игры в хоккей, фигурного катания (по случаю концерта льда не было). Дворец был заполнен слушателями, поклонниками музыкантов, а «передовую» заняла «хаерастая», «заклепочная», длинноволосая публика. Эти ребята, подходя к нам, членам оргкомитета, очень уважительно, культурным языком спрашивали последовательность выступлений. Три огромных монитора висели под куполом, где показывали сцену и музыкантов, а четвертый – за музыкантами на сцене. Лучшие световые установки, отличный звук, спецэффекты.

  Как вы думаете, с чего начался этот рок-концерт? Я вам подскажу: там были священники... Да, конечно, с молитвы, но это было не напоказ. Молились за кулисами, брали благословение у священников. Концерт начался с колокольного звона (за сцену поставили несколько колоколов), стали звучать церковные песнопения, затем вышел архимандрит Геннадий (Гоголев) и открыл концерт приветственным словом, что было для молодежи совершенно неожиданно, в зале началось небольшое волнение (потом оно стихло). Речь отца Геннадия длилась всего несколько минут и органично влилась в сам концерт.

  Мы, конечно, помним Виктора Цоя, одного из «китов» русского рока и скорбим о его гибели. Поэтому первая и последняя песни концерта были из репертуара группы «Кино», через них Виктор Цой стал как бы незримым участником «Рок – к небу». Первую песню «Песня без слов» исполнил Константин Кинчев. Среди исполненных им песен были «Небо славян», «Душа», «Жизнь без креста». Его выступление очень подняло настроение аудитории. Постепенно в зале начали развеваться флаги, даже имперский штандарт, зажигались яркие сигнальные факелы. Кинчева долго не хотели отпускать со сцены.

  Между выступлениями музыкантов незаметно и ненавязчиво звучали церковные песнопения древних распевов. Люди воспринимали их спокойно, без возмущения, то есть это как-то органично вплелось в концерт. На огромных мониторах в это время показывали необычные фотографии православных храмов, монастырей: например, облако, а из него выплывает купол с крестом. И каждый из музыкантов волей-неволей («неволей» – это касательно Гребенщикова) показывал свою принадлежность к Православию и участию батюшек-проповедников.

  Дальше выступала Ольга Арефьева, которая должна была проявить очень большое мужество, так как фанаты «Алисы» хотели весь концерт видеть на сцене свою любимую группу и очень воспротивились, когда увидели другого музыканта. Полетели две петарды, но виновников свои же, из зала, и успокоили.

  После нее выступал Борис Гребенщиков. Его первая песня была, можно сказать, откровенно антицерковной. И вы знаете, это плюс для концерта в том плане, что у ребят не было впечатления, что им что-то навязывают, что идет идеологическая, религиозная обработка, которая вызвала бы отвращение и не принесла бы никаких плодов. Все шло естественно. Музыкантам дана была свобода заниматься своим делом, но им дали возможность проповедовать слово Божие, использовать эти песни во благо, во имя Христово, не навязывая. И Гребенщиков исполнил «Серебро Господа», «Небо становится ближе», которые в советский период звучали откровенной проповедью Христа.

  Отец Андрей Кураев рассказывал свои впечатления, как он готовился к проповеди. Видя, что публика собралась отнюдь не богомольная, отнюдь не на проповедь, он, конечно, волновался и спрашивал у Ольги Арефьевой, которая восприняла весь жар от фанатов «Алисы» на себя, как стоит себя вести, ведь она более опытная в выступлениях перед такой аудиторией. Ольга ответила, что надо просто делать свое дело и не отвлекаться на то, что может помешать выступлению (выкрики, петарды и т.п.). И он в первый раз за весь период своей миссионерской деятельности стал писать проповедь, заучил ее, чтобы выйти и поговорить с «ребятишками» (он так называл аудиторию), которые в другой ситуации никогда не смогли бы его послушать, так как не ходят в церковь. Перед отцом Андреем выступала группа «ДДТ», которую очень по-доброму, душевно восприняли, то есть она смягчила аудиторию. Шевчука вызывали на бис 3 раза.

  Итак, отец Андрей вышел на сцену. И ничего, никого не увидел, только черную стену и прожекторы, направленные в лицо. И больше ничего… Опытному музыканту это помогает не отвлекаться, но для того, кто впервые вышел проповедовать на рок-концерте, это очень сложно: ему неприятно, страшно, он не видит реакции публики и неизвестно, чем все закончится. Сначала ребята начали шуметь: что это за поп, сейчас морали будет читать, они совсем не за этим сюда пришли. Отец Андрей обратился к молодежи такими интересными словами о душе, о Рождестве: сейчас идет Рождество, но зачем оно? Зачем его праздновать? Христос может родиться 10, 100 раз, но от этого нет смысла… И тут все замерли: как это так? Так этот поп, вроде того, отрицает Христа? Они прислушались. «…Нет смысла, пока Он не родится в сердце каждого из вас». И отец Андрей потихонечку взял аудиторию в руки, она замолчала. Он использовал цитаты из звучавших здесь и всеми любимых песен (например, «что я оставлю после себя?» и почему «небо становится ближе»?), чтобы донести смысл своей проповеди. Тем самым он косвенно приводил эти слова в ее подтверждение. Вот так, очень кратко, отец Андрей пообщался с молодежью, чтобы они еще не успели устать. И дальше органично продолжился концерт.

  Последней песней прозвучал опять-таки Виктор Цой в исполнении Вячеслава Бутусова – «Звезда по имени Солнце». Ребята из «передовой» потом сказали, что они видели, как Бутусов перед выступлением брал благословение у отца Геннадия. Понимаете, что это значит для поклонников, когда их любимый музыкант, которому они полностью доверяют, которого они уважают, он для них авторитет, эталон, – так относится к служителям Церкви, одобряет и поддерживает их? Эти симпатии не насадишь ничем – ни дорогой рекламой, ни многочасовым преподаванием катехизиса в школе, ни моралями дома.

  В отношении порядка на концерте была такая интересная вещь: как потом рассказывали милиционеры, охрана, было очень мало правонарушений. Конечно, не обошлось без маленьких потасовок, учитывая количество молодежи, кто-то пришел пьяный. Но чтобы все закончилось вот так мирно, без крови и больших неприятностей?! Охранники были очень удивлены.

  Уже под конец мы все с облегчением вздохнули, видя, что концерт был прекрасно принят аудиторией. Прозвучал опять колокольный звон, древние распевы, на мониторах стали показывать заставки с храмами, монастырями. Все музыканты вышли на сцену.. Впереди стояли священники, проповедники по-дружески прощались с ребятами. Отец Артемий Скрипкин вручил певцам иконы Божьей Матери. А диакон Андрей Кураев сказал: «Ну, я думаю, вы поняли… – (пауза) – …что небо там (показывает наверх), выход – вон там (показывает вперед), а Бог в ваших сердцах (показывает на зрителей). А те, кто стоят рядом с вами, это люди. Не обижайте их и не давите на выходе». Потом он так тихонько спросил: «Но ведь все-таки, ребята, мы православные?» И в ответ хор: «Да, мы – православные!». Это было сказано пусть пока без особого участия разума, но с явным участием сердца. Конечно, симпатии к музыкантам сыграли здесь свою роль, но зерно было заронено. Быть может, со временем, оно прорастет, смотря на какую землю оно упало, как в евангельской притче.

  Все попрощались и стали расходиться. «Передовая», рокеры с шипами, лезвиями (на случай потасовки) уходили в непривычной тишине и мире. И кто-то тихо сказал: «Давайте не будем толкаться». Рокерша, которая мне это рассказывала, в тот момент чуть не расплакалась.

  Потом был фуршет, пообщались, пофотографировались. Особенно меня удивило отношение к своим поклонникам Юрия Шевчука – никакой дистанции с ними, просто дружеское общение. Сколько он фотографировался! Все уже давно ушли, уехали, 12 ночи. Мы тоже выезжаем, вывозим аппаратуру, я смотрю, толпа народу – и в центре — Юрий Шевчук. По его лицу видно, что он уже устал, но не отказывается фотографироваться.

  В светской прессе были негативные реакции на этот концерт. Отец Андрей на это ответил, почему мы всегда принимаем тактику обороны, а не атаки? Лучшая защита – это контратака. А мы почти не проявляем себя, не рассказываем о том, что делаем. А если кто-то реально что-то делает, мы пытаемся усмотреть у него ошибки, недостатки. Но и мы не святые, чтобы кого-то судить. Не ошибается тот, кто ничего не делает.

Подготовила: Елена Меркулова.

  О. Артемий: Это было своего рода историческое событие. Во-первых, на рок-концерте прозвучала проповедь православного священника. Во-вторых, идеей концерта стала попытка рок-музыки в лице известных исполнителей обратиться к высшему идеалу, к абсолютным ценностям. Пусть сами исполнители по-разному представляют этот идеал, но их обращенность к идеальному, вечному чрезвычайно важна. Часто рок-музыка воспринимается как что-то темное, чуть ли не демоническое, разрушительное по сути. Но это не факт, она бывает разной. Как и любая другая музыка, как и любой другой жанр искусства.

  Нам менее всего хотелось сделать мероприятие идеологическим. Музыканты формировали свой репертуар так, как сами хотели. Мы ничего не навязывали. Рок на этом концерте был не каким-то прилизанным, причесанным а самым реальным, и в то же время — обращенным к Высшему.

  Знаете, на концерте был очень яркий момент, когда Шевчук вывел о. Андрея Кураева на сцену и сказал: «А теперь послушайте богослова.» Как своего друга, единомышленника представил.

  Корреспондент: Наверное, самое сильное впечатление от этого концерта — что поклонники увидели своих кумиров верующими, обращенными к Богу. Может быть, они могли бы вдохновиться этим…

— Они скорее не могли не вдохновиться. Было что-то новое, какое-то открытие — и для тех, кто выступал на этом концерте, и для тех, кто был зрителем.

— Но все-таки мне трудно представить такую идиллию. Сама атмосфера рок-концерта, мощные децибелы, состояние аффекта… Ну кричали: «Мы — православные!» Но является ли это настоящей проповедью, или это плод сиюминутного порыва? Да, все восхитились, вскричали — но что из этого? Что дальше?

— Мы как раз рассчитываем на перспективу. Не было такой цели — пролезть на концерт и использовать его как площадку для проповеди. В идеале хочется, чтобы создалась совместная атмосфера сотворчества Церкви и рок-культуры. Потихоньку так и получается. После концерта сразу откликнулись другие города, они хотят провести подобного рода акции на своих площадках, хотят организовать целое турне по России. Стали стекаться разные-разные люди: фольклористы, антиглобалисты… Лед тронулся. Задумок много. Кто-то из приходящих к нам — верующий, кто-то — нет. Но мы всех принимаем, со всеми пытаемся сотрудничать.

Важно понять, что дело проповеди — это не просто задача, поставленная только перед священниками. Сама религиозная жизнь народа — это проповедь. А насчет дальнейших плодов… После концерта нас нашли несколько молодых людей, креститься хотят. Пришлось открывать для них катехизаторские курсы: очень грамотные ребята оказались. Сейчас готовим их к крещению.

— Может быть, при слушании именно этой музыки зарождаются первые мысли о чем-то вне- и над-... Но странно и трудно, наверное, для многих назвать эти туманные «вне» и «над» простым и привычным словом Бог.

Я не знаю, как ждать тебя,
Но ждать тебя — великая честь.
Я не знаю, как мне назвать тебя, но ты есть.
Не знаю, чем это кончится здесь,
Но я слышу, как сводят мосты,
И я видел все это во сне…

— Да, точно. Смысл концерта — свидетельство о Боге. Но — на языке той среды, той культуры и того момента времени, на котором люди могли бы это свидетельство воспринять.

На концерте отец Андрей произнес замечательную речь в защиту рока. Он говорил, что рок отстаивает духовное право человека. Право на инакомыслие, право быть одиноким. В любые времена, когда все оптимистично кричат о том, что вот-вот мы либо построим коммунизм, либо догоним Португалию по уровню кондиционеров на душу населения, рок может позволить себе такую роскошь и такую наглость — говорить о Небе. Истинная рок-музыка всегда несвоевременна. Она говорит о больных вопросах. И часто она является тем, что будит человека. Ведь грех — это не просто какие-то негативные поступки. Грех — это сон души. И будить ото сна — задача проповедника.

Кто-то очень похожий на стены
Давит меня собой…
Я продолжаю петь чьи-то слова.
Но все же кто играет мной?
… Воздух… Мне нужен воздух!

— Проповедь в Ледовом дворце… Интересно, а вы не думали о том, что присутствие священнослужителей на рок-концерте как бы освящает возможные бесчинства, которые там могут произойти, всю эту атмосферу и как бы благословляет ее?

— Что значит благословляет? Тогда можно сказать, что присутствие Церкви в мире освящает зло. Потому что мир во зле лежит. Но это абсурд. Задача Церкви — преобразить мир, изменить его к лучшему (тут он говорит о рассказе начальника охраны о том, что на концерте не было никаких драк и т. п., но это уже есть у Романа Воскресенского — А. Е.). Впервые был концерт, на котором не было в такой степени драк… Так и везде: где Дух Святой, где добро, где Церковь — мир не может не измениться. Иначе какой смысл бытия Церкви в мире? Если она не несет любовь, если она — свет, который не светит, соль, которая не осоляет?

— Я думаю, любой миссионер идет по тонкой грани. Грань очень остра, и поэтому этот человек притягивает всеобщее пристальное внимание. Где предел компромисса? Где заканчивается миссионерство и начинается профанация или, может быть, потворство греху?

— Вся жизнь христианина протекает «на грани». Я думаю, что и радость и горе Церкви — от хорошего или плохого миссионерства. Многие еретики были выдающимися миссионерами. С другой стороны, Церковь обязана именно миссионерам самим фактом своего существования.

Вопрос о грани — не только к миссии. Этот вопрос в душе каждого. Есть прекрасные слова Григория Богослова о том, что человек как бы стоит на хрустальном мосту. Над ним — бездна Божественной бесконечности, под ним — бездна собственного небытия. Мы все стоим на этом мосту, и мы очень рискуем, безусловно. Но не надо думать, что, если мы снимем с себя бремя этого риска, мы угодим Богу. Думаю, что произойдет обратное. Мы уподобимся ленивому рабу, зарывшему свой талант и сказавшему: «Господи! Я знаю, ты такой суровый, ты же за все спросишь. Лучше не дергаться, не рисковать, я посижу тут спокойно»…

Конечно, ошибки неизбежны. Но не ошибается тот, кто ничего не делает.
Окончательного рецепта нет. Точно можно сказать — Церковь призвана, во-первых, к творчеству, потому что она идет за своим Творцом, Он ее вдохновляет. А во-вторых, — к любви.

— Если все же создать некое условное правило – куда бы миссионер не пошел… то, может быть, туда, куда люди приходят только развлечься, «расслабиться» — скажем, на концерт поп-звезды или в ночной клуб?

— Знаете, я один раз пришел в ночное кафе. До этого там был магазин, и я освящал помещение для него. А теперь — кафе. И вот, я пришел спросить, знают ли они, что это помещение освящено. Я там просто разговаривал с людьми... Очень сильное впечатление от этих бесед. Я не подозревал, какой силы духовные переживания могут быть в этих людях. Да, они пришли вроде бы расслабиться. И вдруг — такая глубина внутренних переживаний…

Это вовсе не значит, что всем нужно идти проповедовать в ночные клубы. Вывод у меня только один — мы должны идти к людям, в их жизнь, в их боль. Только тогда мы можем что-то изменить в их жизни, помочь им. Если мы будем сидеть и ждать, что придут к нам, ничего не произойдет.

Если Церковь продолжает дело Господа, то она продолжает нести свет в ЭТОТ мир. Другого мира у нас нет. Другой культуры, в том числе и массовой культуры. Это та реальность, в которой мы сейчас находимся. Надо молиться, чтобы Господь дал силы и мудрость сделать наше движение правильным, не навредить еще больше.

Вспоминаю слова святителя Игнатия Брянчанинова: «Нам не вменено в обязанность, чтобы истина восторжествовала. Нам нужно свидетельствовать об истине».

И кто-то ждет нас на том берегу,
Кто-то взглянет мне прямо в глаза.
Но я слышал песню, в ней пелось:
«Делай, что должен, и будь что будет» —
Мне кажется, это удачный ответ на вопрос;
Но каждый из нас торгует собою всерьез,
Чтобы купить себе продолженье весны.
И каждый в душе сомневается в том, что он прав,
И это — тема для новой войны.

Беседовала Анна Ершова

  Перед тем, как сформулировать свою точку зрения по поводу этого события, я все же оговорюсь, что на самом концерте я не был и с его программой не знакомился. Хотя, отчасти, могу представить тех музыкантов, которые в нем принимали участие. Также я читал текст проповеди, сказанной там о. Андреем Кураевым.

  К Юрию Шевчуку, как к музыканту и поэту, я отношусь с очень большим уважением. Он человек, во-первых, талантливый, во-вторых, думающий, а в-третьих, несомненно, проходящий путь духовного развития. То, что мы слышим в его последних альбомах (например, «Единочество») по своему духовному наполнению резко отличается от того, что было 15-20 лет назад. Будучи менее знакомым с творчеством Константина Кинчева и Вячеслава Бутусова, все же не могу отрицать, что они выделяются из той среды, которая называется рок-музыкой. Очень парадоксально выглядит соседство с ними Бориса Гребенщикова хотя бы потому, что он открыто исповедует свою нехристианскую религиозность. Непонятно, зачем нужно было его приглашать на подобный концерт? Одно дело, когда человек нейтрален, а другое, когда он открыто исповедует внехристианскую религиозность.

  Оговорив все это, должен сказать, что выступление священнослужителей на рок-концерте мне видится нонсенсом. Это, если хотите, стилевое или жанрово невозможное сочетание. Я не впадаю в пафос критицизма с осуждением рок-музыки как таковой и не утверждаю вслед за Режембалем1, что вся рок-музыка — это африканский языческий сатанизм и т. п. В этом смысле многие феномены культуры восходят к тем или иным языческим корням (современная медицина восходит к Гиппократу, а спорт — к Олимпийским играм, которые были посвящены Зевсу). Но одно дело — историческая или религиозная основа, а другое дело — реальность.

  Давайте обратимся к опыту Церкви. В XIX веке архиереи, посещая общегубернские мероприятия, тем не менее, никогда не проповедовали перед вальсами. При всем уважении, придаваемом Гоголем театральной трибуне, ни свт. Феофан, ни свт. Игнатий не использовали ее как место для проповеди христианства.

  Вероятно, свидетельство о православии с музыкальной сцены разумнее оставить самим музыкантам, если они уже осознают себя православными христианами. Священник с крестом, говорящий проповедь на рок-концерте, что должен сделать потом? Он должен отрясти прах со своих ног и удалиться? Но в таком поступке будет некая двусмысленность: сказал и ушел. Нехорошо. Надо остаться. Но тогда батюшке остается только сесть в первые ряды и раскачиваться вместе со всеми в такт музыке, держа над головой горящую зажигалку (или свечку?), притопывать и прихлопывать, кричать «бис» и «браво». Он должен войти в ритм концерта и заразиться общей атмосферой.

  Но надо ли говорить о том, что даже для православного воцерковленного человека, а тем более для клирика — это довольно странное времяпрепровождение. А если он все же сядет в первые ряды, но будет притворяться — это лицемерие. Подобная двусмысленность сочетания клира и музыкального мира будет сохраняться всегда, сколь бы удачные в риторическом отношении тексты ни говорились перед концертами. В моем понимании, оставим «кесарю — кесарево», будем просто общаться с этими музыкантами, если они хотят этого общения. Пусть у них будет свой внимательный и добрый духовник, с которым они, вне публики, станут обсуждать те или иные тексты, тот или иной стиль музыки, который допустим или недопустим для православного христианина. Но не выводите священника на сцену!

  Такие мероприятия опасны и для тех, ради кого они проводятся. У слушателей формируется сознание того, что, пребывая на рок-концерте, они при этом оказываются вполне благополучными православными христианами. Кому-то надо идти на всенощную, а нам — на концерт, но то и другое неплохо.

  Будем иметь в виду и то, что любое массовое молодежное собрание предполагает подпитывание себя помимо музыкальных ритмов (для значительной части аудитории) легкими или не слишком легкими алкогольными напитками. Курение — фон, постоянно сопровождающий подобные мероприятия, притом табакокурение — самое невинное из всего того, что люди там курят. Кроме того, сама по себе ситуация слияния индивидуумов в некую коллективную бессознательную массу, которая является в значительной мере задачей рок-концерта, это по сути отказ от трезвенности и контроля, составляющих основу духовной жизни православного христианина. Ведь даже в XXI веке никто не отменял понятие трезвения как критерия духовной жизни.

  Здесь же в умах собравшихся может возникнуть впечатление, что все хорошо, ведь пришел батюшка, сказал о том, какие музыканты собрались замечательные, какие хорошие люди пришли их послушать, и вообще, как здорово, что все мы здесь сегодня собрались. Человек думает: «Да, вот такой я замечательный православный христианин, по концертам ходящий. А больше мне ничего и не надо».Такое, абсолютно беспочвенное осознание, что «с Небом у нас все ОК», очень опасно провоцируется присутствием клирика на музыкальном концерте.

  Корр.: Как вы относитесь к концерту «Рок — к небу» и вообще к подобным формам молодежного служения Церкви?

  О. Алексей: Многие специалисты и известные рок-музыканты в один голос говорят, что пик популярности рока прошел, и он переживает закат и умирает, достигнув своего пятидесятилетия. Сейчас молодежь в своей массе увлекается не роком, а другими музыкальными течениями, например, рэпом или рейвом.

  Но дело, конечно, не в самом роке, а в предлагаемой некоторыми людьми форме работы Церкви с «роковой» молодежью. Какова эта форма с точки зрения Церкви? (Постараюсь выразить здесь не только свое мнение, но и мнение многих других, знакомых мне опытных пастырей.)

  Церковь пребывает на земле — и в этом парадоксальность ее бытия: Небесное Царство не от мира сего погружено в этот мир. И 2000-летняя история Церкви показывает, что людям такое положение (не от мира, но для мира) выдерживать не удается. Вся история Церкви есть история то затухающих, то вновь пробуждающихся гонений. В те периоды, когда гонений нет, церковные люди обычно не удерживают этого тонкого баланса «неотмирной мирности», лишь только гонения, как ни парадоксально, помогают восстановить им вертикальную составляющую своего бытия на земле.

  Немного (примерно лет 20) продолжается относительно спокойная жизнь православной церкви у нас в стране, но уже чувствуется утрата баланса. Выражается это, прежде всего, в примитивном «обмирщении», самые грубые формы которого — постоянные мысли называющего себя христианином человека о материальном благополучии и комфорте и потребительское обращение к Богу. Но в этом процессе «обмирщения» есть и более тонкие стадии. Скажем, когда священнослужители, вчерашние хиппи или рок-музыканты, исполняют современную музыку сами или участвуют в рок-концертах в качестве ведущих.

  Вот говорят: пусть лучше наша молодежь, придя на рок-концерт, послушает проповедь, чем просто в очередной раз «оттянется» травкой и алкоголем. Да, это вполне разумный довод. Но, с другой стороны, если у Константина Кинчева или Юрия Шевчука есть потребность в «музыкальном ключе» свидетельствовать о православии, то почему бы им самим, без священников, не попробовать это делать? Почему бы им, если они имеют миссионерскую искорку, посредством того механизма, который им доступен, не попытаться что-то изменить к лучшему в душах слушателей?

  Если культовые фигуры современного музыкального мира нелицемерно пришли ко Христу, то могут же они почувствовать ложность своего положения на сцене хотя бы с той точки зрения, что им поклоняются. Так что, если уж они остаются по-прежнему заложниками той системы, в которую когда-то попали, то по крайней мере могли бы говорить о своей вере честно, серьезно и открыто.

Но если на сцену будут выходить священники, то для людей, присутствующих в зале, все это шоу будет иметь характер воцерковленности, а сферу рока нельзя воцерковить. Если опыт концерта «Рок — к небу» будет тиражироваться, то у людей исчезнет ощущение неотмирности христианства. Вообще всегда, во все времена, грех пытается воцерковиться и профанировать церковную среду. Поэтому можно пытаться привлечь людей, которые в этой сфере «варятся», но не саму эту сферу.

  В истории Церкви был случай, когда святой Виталий ходил в публичные дома, платил этим женщинам деньги, чтобы они не грешили, старался вытащить их из порочной среды, но он же ведь не воцерковлял сами публичные дома!

  B>Вадим Квятковский: Меня удивляет сама безапелляционная постановка вопроса, что существует такая сфера молодежного служения Церкви как организация рок-концертов. Это не соответствует действительности. Есть очень неоднозначный опыт одного конкретного концерта, но тот же отец Андрей Кураев выступает против профанированного тиражирования этого опыта (см. «Татьянин день», №2, 2003, стр.11). Тем не менее, подобные концерты прошли в некоторых епархиях, естественно, совершенно на другом уровне, с участием малоизвестных рок-групп, и организация этих мероприятий оставляла желать лучшего. Если говорить об этих концертах, то станет очевидно, что священники в качестве шоуменов и промоутеров являют довольно жалкое зрелище.

  О. Алексей: Все это свидетельствует о том, о чем я говорил выше: о размывании представлений о границах допустимого в Церкви. Я считаю, что это очень вредно и опасно. Как некий опыт, попытку найти общий язык с молодежью, увлеченной рок-музыкой, мы можем обсуждать такие формы, но плоды этой деятельности оценить пока невозможно.

  Вадим Квятковский: Сторонники концерта говорят, что он уже принес свой благой плод, потому что, может быть, кто-то из посетивших этот концерт придет теперь в Церковь. Но я знаю немало молодых людей, в том числе уже воцерковляющихся, которые решив, что концерт организован Церковью, теперь точно знают, что нет ничего печального в их влечении к рок-музыке и когда представится случай, они с «чистой совестью» мимо храма пойдут на рок-концерт. Рок не справился и с более простыми социально значимыми задачами, не то что с миссионерством, например, по оценкам специалистов, не принесли результатов многочисленные концерты типа «Рок — против наркотиков!» (в народе получило распространение следующее название подобных мероприятий — «Пчелы — против меда!»).

  Когда я говорил с одним из организаторов «Рока — к небу», он сказал мне, что у него есть мечта — сделать православную дискотеку. Сейчас это может у вас вызвать улыбку, но я уже знаю несколько случаев, когда люди пытались создать подобные вещи.

  Есть некая логика и некий вектор этого движения. Подобный опыт мы уже знаем — это протестантский путь привлечения людей: воспринять некую мирскую сферу, пустить ее в церковную жизнь. Несколько лет назад я ездил в командировку в Англию для знакомства с протестантским опытом работы с молодежью. Ударная установка рядом с алтарем, цветомузыка над алтарем — вот примеры того, как рок допускается в богослужебное сердце Церкви. Для нас это звучит дико, но на самом деле те, кто отстаивает возможность православных дискотек и рок-концертов, делают очень большой шаг в эту сторону.

  «Воцерковление» рока начиналось у протестантов очень похоже, в 60-е годы появился т. н. «Иисусов рок». Протестантские музыканты начали начинять рок-н-ролл христианской терминологией. Но вот, что очень важно, — любители рока остались глухи к этим исполнителям, их творчество всегда оказывалось для поклонников жанра «беззубым», слащавым или очень прямолинейным. Христианские рок-исполнители стали популярны только среди верующих собратьев. Таким образом, «Иисусов рок» не смог сыграть миссионерской роли, зато прижился в общинах и стал развлечением для христиан, ностальгирующих по былым похождениям и «веселой» молодости, которые пошли на очередной компромисс. Именно это я и видел: уже пожилых людей, пританцовывающих под рок-н-рольные напевы на воскресном богослужении и практически полное отсутствие молодежи в храмах. Было и немало рок-композиций, в которых пелось о Боге, неких высших силах и даже о Христе, но написанных и исполняемых неверующими людьми.

  Например, рок-опера «Иисус Христос — суперзвезда» («Jesus Christ Superstar»), которую часто приводят в пример апологеты рок-музыки, утверждая, что многие пришли ко Христу, услышав подобные произведения, благодаря им. Но давайте подумаем: многие люди перестают быть атеистами, попробовав наркотики, или приходят в Церковь, пройдя через секты. Можно ли сказать, что они пришли ко Христу благодаря наркотикам и сектам? Конечно нет, просто, как мы знаем, Промысел Божий зло обращает ко благу.

  Я думаю, одна из причин легкомысленного отношения к возможности воцерковления рока, дискотек и т. д. в том, что на самом деле люди, которые сейчас этим занимаются, плохо представляют, что творится в глубине современной молодежной субкультуры. Их представления основываются преимущественно на романтизированных воспоминаниях из разбитной юности. (Тот человек, который говорил мне насчет православных дискотек, сказал также, что он очень мало знает о техно-музыке. Понимаете, он мечтает сделать православную дискотеку, но, что такое современная танцевальная музыка и что происходит в модных клубах, он не знает.) Если следовать их логике, то почему рок — это хорошо, а, например, современный, очень популярный гоа-транс (goa trance) или хаус (house) — это плохо? Но достаточно послушать эту «музыку» и поразительной будет пропасть между ее духом и христианством, хотя очень легко можно проследить эволюционный путь развития этого «звучащего материала» из рок-музыки.

  Один из «техно-гуру», бывший хиппи, владелец знаменитой дискотеки Фрейзер Кларк, считает, что техно-музыка помогает создать альтернативную культуру, которая призвана прийти на смену христианско-монотеистическому сознанию. «Хаус-музыка — это как религия. Она требует обращения... Мы быстро становимся господствующей религией», — говорил он в интервью журналу «Мондо-2000». Эту цитату можно было бы и не приводить, если бы она не отражала сути происходящих в молодежной субкультуре процессов. И они начались не вчера. Джон Леннон писал глумливые письма от имени Иоанна Крестителя и развешивал презервативы на скульптурах святых... Пресс-секретарь «Битлз» Дерек Тейлор говорил в середине 60-х о группе: «Они как будто создали новую религию. Они против Христа. Я хочу сказать, что я и сам против Христа, но они настолько против Него, что их богохульство даже меня шокирует».

  Те же люди, которые действительно знают, что такое рок изнутри, чувствуют, что эту сферу нельзя воцерковить. На «Роке — к небу» о. Андрей Кураев предложил Кинчеву: может, вместе выйдем в конце и споем рождественское песнопение? Кинчев и Шевчук ответили: «Молитва — это слишком серьезно. Это не здесь».

Корр.: А как «Лествица» решает проблему общения с такой молодежной аудиторией?

  О. Алексей: Мы надеемся, что наше общение с молодежью соответствует евангельскому духу. Евангелие совершенно ясно отвечает на вопрос: как возникает контакт человека со Христом? Этот контакт возникает так же, как и 2000 лет назад, когда Спаситель жил и проповедовал здесь, на земле: люди сами находили Христа. Нельзя привести ко Христу. Если человек вор и обманщик, то он, подобно мытарю Закхею, чтобы увидеть Иисуса, должен хотя бы забраться на дерево. Если это блудница, то она хотя бы должна плакать. Если это разбойник на кресте, то он должен сказать: «Помяни меня, Господи, во Царствии Твоем». То есть первый шаг ко Христу человек должен сделать сам, и, помогая сделать этот шаг, нам нельзя профанировать христианство.

  Вадим Квятковский: Чтобы проиллюстрировать слова о.Алексея, могу привести пример нашей работы с молодежью. Мы проводили встречи со священниками в кинотеатре «Литва». Подготовили яркие пригласительные билеты, отпечатанные на цветной бумаге. Пригласительные билеты на дискотеки и в ночные клубы (так называемые «флаеры») распространяются в модных магазинах. Организаторы дискотек приносят туда эти «флаеры», и в специальном месте они раскладываются в довольно больших количествах. Так вот, мы принесли свои пригласительные билеты в эти магазины и положили их там, стараясь не смешивать с флаерами. На одной из точек я стоял и наблюдал реакцию... Вошли модно одетые ребята, набрали из каждой стопки по приглашению и начали рассматривать их (это происходило в Манеже): «Вот это плохая дискотека... Эта...не очень интересная...Эта тоже...» Так они шли и выбрасывали ненужные им флаеры. И когда один из молодых людей дошел до нашего пригласительного билета, он вдруг остановился... несколько секунд рассматривал его, а затем в изумлении стал кричать своим друзьям: «Идите сюда, посмотрите, что это?!»

  То есть, они получили информацию, и перед ними встал вопрос о первом шаге. Сделают ли они его — зависит от них. Кстати, на эти встречи в «Литве» приходило немало ребят, которые узнавали о них именно таким образом. Всегда можно найти способы призвать молодежь ко Христу, в том числе с рок-концертов и дискотек, при этом не участвуя в их организации и не вставая за ди-джейский пульт, также, как и православные миссионеры до нас, проповедуя язычникам, не сослужили им в капищах.

Беседовали: Роман Маханьков и Екатерина Литовченко

  С Рождеством вас, люди!

Человек тем отличается от животного, что животное просто живет, а человеку нужен повод к жизни. Как нужны поводы к тому, чтобы задействовать какую-то группу мышц, так нужны поводы душе, чтобы оживить себя, проявить. Душа — это то, что болит у человека, когда все тело здорово. Не сердечная мышца болит, не левый желудочек, а душа. Болит — и своей болью доказывает, что она есть. Пока у человека не заболела почка, он и не знает, где она у него находится. Пока у человека не заболела душа, он и не подозревает о ее существовании. Пока, не напрягаясь, живешь вполсилы и плывешь по течению, как все, не замечаешь ни силы течения, ни своей души.

  Но однажды сердце обжигает мысль: зачем я тут? Что такое человек? Что такое моя жизнь? Просто тире между двумя датами на могильном памятнике? А человек — просто покойник в отпуске? Меня не было целую вечность и потом не будет вечность. И вот из этой тьмы меня отпустили на побывку. В этом ли смысл моей жизни? Это ли “все, что останется после меня”? и тогда понимаешь: моя биография не сводится к истории моего тела, то есть в конце концов к истории моей болезни — от первого зуба до последнего инфаркта.

  И тогда понимаешь, что самое главное знакомство, которое может произойти в твоей жизни, — это не знакомство со знаменитостью, а знакомство со своей душой. Ты, моя душа, и ты, мое тело, — не одно и то же. И у тебя, моя душа, есть свои поводы к радости и свои поводы к боли.

  Русский рок в своих лучших песнях — это болевые уколы в совесть. Это борьба за право думать, за право быть одиноким, за право выпадать из толпы и из попсы. Когда все вокруг тонет в беспросветном оптимизме, когда официальная пропаганда обещает построить коммунизм или хотя бы догнать Португалию по числу кондиционеров на душу населения — русский рок встряхивает тебя и говорит: “А ты знаешь, Небо становится ближе”. Это и есть Рождество: Небо соединилось с землей, с тобой. Христос мог хоть тысячу раз рождаться в Вифлееме, но нет тебе в том никакой пользы, если Он хотя бы раз не родился в твоей душе. Рождество — это ответ на вопрос Данте: “Я поднял глаза к небу, чтобы увидеть — видят ли меня”. Это главный вопрос в жизни человека: нужен ли я или я — просто космическая плесень.

  Рождество — это первый шаг к главной тайне христианства. Все религии говорят о том, какие жертвы люди должны приносить своим богам, и только Евангелие говорит о том, какую жертву Бог принес людям. Христос пришел к Вам!

Наташa, Генеральскaя дочь. Отчет.