С.Степанов «ЧЕРНАЯ СОТНЯ», цитаты:

  Термину "черная сотня суждено было родиться дважды. В политический лексикон начала ХХ века это словосочетание вошло как презрительная кличка участников патриотических манифестаций и погромов. Задолго до этого на Руси черной сотней называли тяглое посадское население. Черносотенцы любили именовать себя "патриотами" и "истинно русскими", а также применяли к себе такие термины, как "крайне правые" и "монархисты". Они умело обыгрывали исторические параллели. Все эти названия использовали несколько десятков союзов и организаций, наиболее крупными из которых являлись: "Русское собрание, "Монархическая партия", "Союз русского народа и "Союз Михаила Архангела". В "Руководстве монархиста-черносотенца" говорилось: "Враги самодержавия назвали "черной сотней" простой русский народ, который во время вооруженного бунта 1905 года встал на защиту самодержавного царя... Нижегородская черная сотня, собравшаяся вокруг Минина, спасла Москву и всю Россию от поляков и русских изменников" (В.А. Грингмут "Руководствo монархиста-черносотенца")

  Черносотенцы вобрали в свои программы важнейшие принцыпы ряда доктрин и учений 19 века. Все это было переработано и приспособлено к новым историческим условиям.
  Многие положения черносотенной идеологии переплетались с официальной монархической доктриной, платформой националистов, а в некоторых случаях с октябристской программой. Эта идеология не была единой, как не было монолитным все черносотенное течние. Черносотенцы брали отдельные положения у публицистов не имевших непосредственного отношения к крайне правым. Черносотенная идеология являлась идеологией массового политического движения. Её постулаты преподносились в упрощённой вульгаризированной форме. Сами черносотенцы провозглашали себя наследниками славянофилов: "Если бы были живы апостолы славянофильства Хомяков, Аксаков и другие с одной стороны, и Катков, граф Толстой с другой стороны, то все они были бы в наших рядах" ("Вестник  союза русского народа", 11.02. 1910.). Перечисление имён говорит о том, что черносотенцы ставили на одну доску славянофилов и консерваторов охранительного типа, а также не делали различий между классическим славянофильством и эпигонскими учениями.

  О так называемых «эпигонах» (последователи - от греч. epigoni , буквально - родившиеся после, потомки) славянофильства В.С. Соловьев, сам в прошлом близкий к славянофильскому учению, писал: «Меня укоряли в последнее время за то, что я, будто бы, перешел из славянофильского лагеря в западнический, вступил в союз с либералами и т.д. Эти личные упреки дают мне только повод поставить теперь следующий вопрос, вовсе уж не личного свойства: где находится нынче тот славянофильский лагерь, в котором я мог и должен был остаться?... Какие научно-литературные и политические журналы выражают и развивают “великую и плодотворную славянофильскую идею”? Достаточно поставить этот вопрос, чтобы сейчас же увидеть, что... славянофильская идея никем не представляется и не развивается, если только не считать ее развитием те взгляды и тенденции, которые мы находим в нынешней “патриотической” печати. При всем различии своих тенденций от крепостнической до народнической, и от скрежещущего мракобесия до бесшабашного зубоскальства, органы этой печати держатся одного общего начала – стихийного и безыдейного национализма, который они принимают и выдают за истинный русский патриотизм; все они сходятся также в наиболее ярком применении этого псевдонационального начала – в антисемитизме...» (Соловьев В.С., Собр. соч. СПб., 1902-1907, т.5.)

  Черносотенцы использовали славянофильские тезисы, противопоставляя Россию Западу, под которым подразумевались страны Западной Европы и Северной Америки. Вслед за К. С. Аксаковым, заявлявшим, что «Итак, в основании государства западного: насилие, рабство и вражда. В основании государства Русского: добровольность, свобода и мир» (Аксаков К.С., "Об основных началах русской истории"// Полн. собр. соч. 2-е, М., 1889, Т.1., с16-17.), черносотенцы заявляли: «Необходимые свойства европейской цивилизации, бездуховной по существу - вражда, ненависть, разобщенность, узкий личный материалистический эгоизм, господство материальной силы, рабство духа и души». Общепринятым в черносотенной среде был тезис о загнивании Запада. О западных странах черносотенные брошюры вещали: «они уже давно умерли, разлагаются и издают невыносимое зловоние и скоро, скоро совсем разрушатся»

  Черносотенцы не отрицали научных и технических достижений Запада. Однако европейская цивилизация объявлялась порождением несовершенного человеческого разума. Материальный прогресс неминуемо оборачивался потерей духовности. один из представителей позднего славянофильства М.В. Юзефович заявлял, что покорение сил природы суть приготовительный класс развития человечества. Запад более или менее справился с этой задачей. «Западноевропейские народы оказали человечеству величайшую услугу, приготовив для будущего человека, каким он быть должен, вполне возделанную почву» (Юзефович М.В., «Несколько слов об исторических задачах России» Киев, 1895г.) . Сеятелем на этой почве должен стать русский народ.

  Вопреки историческом фактам, черносотенцы идеализировали допетровскую Русь как общество социальной гармонии. Вряд ли можно утверждать, что черная сотня стремилась загнать страну обратно в 17 век. Московское царство скорее представало в образе реакционной утопии помещенной фантазией крайне правых не в будущее, а в прошлое.

  Приняв участие в разделе Польши, Россия обрела так называемый «еврейский вопрос». В состав Российской Империи были включены территории со значительным количеством еврейского населения. Юго-западные районы России трудно было назвать «землей обетованной», но все же за столетие еврейское население выросло в восемь раз. Перепись населения 1897 года насчитывала 5 215 800 евреев, т.е. примерно половину евреев всего мира.

  Как последовательные антисемиты черносотенцы имели общие цели с сионистами. Более того черносотенцы ставили вопрос о практическом сотрудничестве с сионистами в деле переселения евреев из России. Однако, поскольку российские сионисты активно поддерживали революционное движение, среди черносотенцев возобладало мнение, что «так называемый "сионизм", столь распросатраненный среди иудейской интеллигенции в России, имеет лишь внешним предлогом план переселения иудеев в Палестину, в сущности же является революционной организацией сливающейся с иудейским "Бундом"»

  «По видимому, будет существовать русское государство, но только по-видимому, а на самом деле государство будет еврейским. Русские же люди будут нести в нем самую тяжелую долю, будут его рабочей силой, будут обрабатывать землю (каждеый поровну, земля общая), будут сохнуть на фабриках у станков (фабрики - собственность рабочего класса), будут защищать границы еврейского государства от внешних врагов, будут усмирять внутренних врагов (остатки русского национального самосознания), и евреи повсюду будут господами, помещиками, хозяевами финансового и материального благополучия страны...» («Русское знамя» 19.06.1907г.)

  Одним из инструментов закабаления России черносотенцы называли еврейскую печать. Влияние газет и журналов на формирование общественного мнения давно вызывало опасения российских государственных деятелей охранительного направления.

  Вместе с тем следует отметить, что взгляды поздних славянофилов зачастую вызывали настороженное отношение со стороны властей предержащих. Непониманием были встречены труды двух своеобразных мыслителей - Н.Я. Данилевского и К.Н. Леонтьева. Первый из них в своем оригинальном труде «Россия и Европа» развивал один из главных славянофильских тезисов о противоположности России и Запада. Он восставал против копирования чужих культурных и политических моделей, в частности парламентской демократии. Его мысли были подхвачены К.Н. Леонтьевым, считавшим, что русское государство сложилось под сильным влиянием византизма, под которым он понимал абсолютную монархию, основанную на подчинении церкви государству, твердой дисциплине, жесткой иерархии, сословности:   «Сила наша, дисциплина, история просвещения, поэзия одним словом, все живое у нас сопряжено органически с родовой Монархией на шей, освященной Православием, которого мы естественные наследники и представители во вселенной. Византизм организовал нас, система Византийских идей создала величие наше, сопрягаясь с нашими патриархальными, простыми началами, с нашим, еще сырым и грубым вначале, славянским материалом...» - писал Леонтьев. Политические свободы, конституция, - все это по мнению Леонтьева, было глубоко чуждым России. «Русская нация специально не создана для свободы!» - подчеркивал он.

  Трехчленная формула «теории официальной народности», созданная С.С. Уваровым и М.П. Погодиным в царствование Николая I, дожила до царствования Николая II. Другое дело, что в эту формулу вкладывалось различное значение и в черносотенной среде также имелись различные взгляды. На это указывал Антоний Храповицкий в письме Бердяеву:
«... Однако если встречаю среди него лиц, которые относятся к жизни и к людям по воззрениям упомянутого вами писателя Леонтьева, то я крепко негодую. С леонтьевскими принципами я вел полемику еще в 1893 году и сужу о них и об их выразителях гораздо строже, чем вы. Леонтьев, Катков, Победоносцев и значительная часть членов "Русского собрания" и главарей "Союза русского народа" очень резко различаются от другой части этих учреждений и от первых славянофилов, также от Достоевского и Рачинского. Правда, те и другие держались за николаевскую идейную триаду, те и другие объединяются в одни и те же общественные учреждения, но между их убеждениями и симпатиями лежит огромная пропасть» (архиепископ Антоний ХРАПОВИЦКИЙ, письмо Н.А. Бердяеву).

С. Степанов "ЧЕРНАЯ СОТНЯ" ПРОДОЛЖЕНИЕ