Пожалуй, ни одна страна не проявляет такого недовольства обособленностью Америки, как Россия. Сама мысль о том, что Соединенные Штаты могут бомбить Белград или Багдад без одобрения ООН, обычно вызывает у российского населения и политиков приступ ярости. Ведь это постоянное напоминание о том, что их страна, когда-то равная Америке на мировой арене, теперь оказалась на второстепенных ролях.

  И все же, если на американских выборах единственно возможной альтернативой стороннику обособленности Бушу будет строитель альянса Керри (John F. Kerry), Россия поставит на обособленность. За последние несколько месяцев президент Владимир Путин ясно обозначил свои предпочтения. Несмотря на то, что Путин тоже был против вторжения в Ирак, прошлым летом он заявил, что у демократов нет права критиковать президента Буша, поскольку администрация Клинтона фактически поступила так же в Югославии. Когда демократы поносили Буша за преувеличение связей Ирака с терроризмом, Путин объявил, что российская разведка сообщила Вашингтону о планах Саддама Хусейна (Saddam Hussein) организовать теракты против США.

А всего лишь на прошлой неделе, как будто цитируя предвыборный сайт Буша и Чейни (Dick Cheney), Путин заявил, что террористы в Ираке поддерживают Джона Керри. 'Цель международного терроризма - помешать переизбранию президента Буша на второй срок', - сообщил Путин на пресс-конференции в Таджикистане.

  Частично это вызвано личными отношениями между Бушем и человеком, которого он называет 'своим хорошим другом', а также прагматичным принципом 'известная беда лучше неизвестности'. Как выразился в прошлом месяце Михаил Маргелов, советник Путина и председатель парламентского комитета по международным отношениям, администрация Керри для России станет 'в значительной степени ящиком Пандоры'.

  Контринтуитивная поддержка Бушу со стороны Путина, несмотря на их разногласия по Ираку, также отражает контринтуитивное убеждение, что республиканская администрация лучше для России, - этакая глубоко укоренившаяся философия 'Никсона в Китае', восходящая к советским временам. Российская элита считает лидеров республиканцев практичными реалистами, предпочитающими говорить о деле, вместо того, чтобы читать идеалистические лекции о строительстве демократии а-ля Билл Клинтон.

  Когда во время первых предвыборных дебатов Керри выступил с критикой усиливающегося авторитаризма Путина и свертывания демократических институтов в России, ответ Москвы был негодующим. 'Мы не должны поджимать хвост, - возмутился Дмитрий Рогозин, лидер националистской партии. - Что мы делаем - это наше внутреннее дело'. Буш же, повсеместно превознося свободу, в основном воздерживается от критики России за откат к правлению одного человека. Однако Путин был недоволен даже мягким упреком Буша по поводу планов Кремля отменить выборы губернаторов. По словам его высокопоставленного помощника, Буш нарушил 'этикет'.

Впрочем, возможно, что российская поддержка Бушу не так уж контринтуитивна. Путин поставил своей целью восстановление могущества России. Судя по всему, он хочет, чтобы Россия вновь думала и поступала, как сверхдержава, а это значит, что ему необходима свобода для нанесения упреждающих ударов, вторжения, куда он сочтет нужным, и поведения на международной арене с таким же самодовольством, как его коллега из Техаса.

После теракта в бесланской школе в прошлом месяце Россия объявила, что чувствует себя вправе атаковать террористов в любое время и в любом месте, независимо от национальных границ. Очевидно, Кремль прочитал сценарий, которого придерживался Белый дом после 11 сентября, и решил, что для России он тоже подходит.